17 ноября 2009 приказом ректора В.А. Садовничего, после «обсуждения в коллективе университета и одобрения Ученого совета», был утвержден Этический кодекс МГУ. Если верить тексту приказа, именно им должны руководствоваться студенты и сотрудники Университета в вопросах морально-этических норм. Далее перечисляются обязанности учащихся и сотрудников МГУ в различных сферах: в учебной, преподавательской, исследовательской деятельности и т.д.

…Почти пятьдесят лет назад очередной съезд КПСС принял документ под названием «Моральный кодекс строителя коммунизма». По замыслу составителей, он должен был войти в повседневную жизнь советских граждан и стать для них нравственным ориентиром. Вместо этого он вошел в народный фольклор и стал объектом пародий: к примеру, большинство из наших сверстников вряд ли догадывается, что именно оттуда ведет происхождение ироническая фраза «Человек человеку — друг, товарищ и брат».

Прошли годы, несколько поумерили свой пыл облеченные властью морализаторы, и едва ли можно поверить, что сейчас в нашей стране возможно повторение эксперимента с «официальным этическим кодексом». На уровне всей страны — нет. Но на уровне главного ее университета — уже.

Многие пункты принятого недавно Этического кодекса МГУ самоочевидны и в пояснениях не нуждаются: уважать права и достоинство личности, не прибегать к плагиату, не распространять наркотики, не давать взяток… У неподготовленного читателя даже может возникнуть вопрос, зачем документировать запрет на вещи, часть из которых является преступлениями, а другая часть — вроде бы, никем и не оспаривается. Но не всё так просто.

Среди прочих пунктов Этического кодекса находим следующие:

«не вести деятельности, ставящей под сомнение высокий нравственный статус учащегося МГУ»;

«следовать нормам корпоративной этики, не делать непродуманных заявлений»;

«выполняя [...] общественную работу за пределами университета, не ставить под угрозу интересы университета».


С первого взгляда трудно понять, что же подразумевается под этими туманными словами. Какая деятельность, на взгляд составителей кодекса, может ставить под сомнение «высокий нравственный статус» студента МГУ? Очевидно, если имеется в виду нарушение закона — то так и следовало написать. Какие заявления уважаемые цензоры будут считать «непродуманными», и кто будет выяснять, обдумал заявитель свои слова, прежде чем их произнести, или нет?

Наконец, какая общественная работа ставит под угрозу интересы университета? Каким образом разграничиваются интересы университета в целом и его отдельных представителей? Если студенты создали организацию для отстаивания своих прав перед администрацией — является ли это основанием для санкций?

В нормативных документах неопределенные формулировки обычно используются с определенной целью: нужно что-то запретить, при этом конкретизировать… как-то неудобно. Не писать же прямо, что запрещена критика действий администрации университета или что-то в этом роде?

Авторы нечасто уточняют предыдущие требования, но иногда пытливому читателю может повезти:

«не вести политическую и идеологическую агитацию [...] на территории университета».

Подобное решение в тексте документа не объясняется. Законодательного запрета на агитацию в вузах нет. Кроме того, остается невыясненным, что подразумевается под словом «агитация». Возможно, имелось в виду распространение листовок, стикеров и прочей печатной продукции. Но является ли агитацией, в понимании составителей Кодекса, к примеру, «идеологический» спор двух студентов о пользе или вреде вегетарианства? Является ли идеологической агитацией приглашение в группу Вконтакте «Нет милицейскому беспределу»?

Добавим к сказанному, что и сами представители университетской администрации были замечены в действиях, для которых агитация — еще слабое слово. Здесь достаточно упомянуть о том, что на одних из последних выборов заместителям деканов по общежитиям «спускали» требование обеспечить явку студентов на избирательный участок в Главном Здании МГУ (они это указание, к счастью, просаботировали).

Особую пикантность Этическому кодексу придает следующий пункт:

«нормы данного кодекса распространяются и на те действия, совершенные за пределами университета, которые подрывают авторитет университета».

Как мы уже выяснили, авторитет университета может подрывать что угодно — и при этом не уточняется, что именно. Но эта фраза позволяет трактовать недопустимость «непродуманных заявлений» и «вредной общественной деятельности» максимально широко. Если этическим цензорам покажется «подрывной» и «аморальной» деятельность студента за пределами МГУ, то тут-то и можно применить к нему санкции.

И здесь — самое интересное. Конкретных санкций в тексте Кодекса нет. Есть лишь призывы «нетерпимо относиться к нарушению коллегами данного кодекса» (кстати, как это соотносится с требованием соблюдать корпоративную этику?). Ну а дальше — опять туманности: «Исполнение данного кодекса обеспечивается на основе нравственного самоконтроля работников и учащихся университета, авторитетного мнения академического сообщества, проявляющего себя через формальные и неформальные средства выражения». И ладно, если бы всё действительно ограничивалось «нравственным самоконтролем» — но тут же в тексте говорится о неких этических комиссиях, которые наделены «правом ходатайствовать перед руководством университета о применении мер дисциплинарной ответственности по отношению к нарушителям». Что это за меры — выговор, штраф, отчисление? — история умалчивает.

Размытость формулировок и непрописанность санкций вряд ли означают, что Этический кодекс МГУ не будет работать. Работать он, скорее всего, будет, но избирательно — в тех случаях, когда будет нужно повлиять на «неудобных» людей. Неудивительно, что Кодекс был принят без реального обсуждения с общественностью.

В заключение скажем вот о чём. Может показаться, что эта статья направлена лишь против формы действующего Этического кодекса МГУ. Но это не так: этические вопросы не так просты, чтобы нормативно регулировать их, словно правила дорожного движения.